Александр Сергеевич Пушкин.
     
     Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях
     
     
     Царь с царицею простился,
     В путь-дорогу снарядился,
     И царица у окна
     Села ждать его одна.
     Ждет пождет с утра до ночи,
     Смотрит в ноле, инда очи
     Разболелись глядючи
     С белой зори до ночи;
     Не видать милого друга!
     Только видит: вьется вьюга,
     Снег валится на поля,
     Вся белешенька земля.
     Девять месяцев проходит,
     С поля глаз она не сводит.
     Вот в сочельник в самый, в ночь
     Бог дает царице дочь.
     Рано утром гость желанный,
     День и ночь так долго жданный,
     Издалеча наконец
     Воротился царь-отец.
     На него она взглянула,
     Тяжелешенько вздохнула,
     Восхищенья не снесла
     И к обедне умерла.
     
     Долго царь был неутешен,
     Но как быть? и он был грешен;
     Год прошел, как сон пустой,
     Царь женился на другой.
     Правду молвить, молодица
     Уж и впрямь была царица:
     Высока, стройна, бела,
     И умом и всем взяла;
     Но зато горда, ломлива,
     Своенравна и ревнива.
     Ей в приданое дано
     Было зеркальце одно:
     Свойство зеркальце имело:
     Говорить оно умело.
     С ним одним она была
     Добродушна, весела,
     С. ним приветливо шутила
     И, красуясь, говорила:
     "Свет мои, зеркальце! скажи
     Да всю правду доложи:
     Я ль на свете всех милее,
     Всех румяней и белее?"
     И ей зеркальце в ответ:
     "Ты, конечно, спору нет:
     Ты, царица, всех милее,
     Всех румяней и белее".
     И царица хохотать,
     И плечами пожимать.
     И подмигивать глазами,
     И прищелкивать перстами,
     И вертеться подбочась.
     Гордо в зеркальце глядясь.
     
     Но царевна молодая,
     Тихомолком расцветая,
     Между тем росла, росла.
     Поднялась - и расцвела.
     Белолица, черноброва,
     Нраву кроткого такого.
     И жених сыскался ей,
     Королевич Елисеи.
     Сват приехал, царь дал слово.
     А приданое готово:
     Семь торговых городов
     Да сто сорок теремов.
     
     На девичник собираясь.
     Вот царица, наряжаясь
     Перед зеркальцем своим,
     Перемолвилася с ним:
     "Я ль, скажи мне. всех милее.
     Всех румяней и белее?"
     Что же зеркальце в ответ?
     "Ты прекрасна, спору нет;
     Но царевна всех милее,
     Всех румяней и белее".
     Как царица отпрыгнет,
     Да как ручку замахнет,
     Да по зеркальцу как хлопнет,
     Каблучком-то как притопнет!..
     "Ах ты, мерзкое стекло!
     Это врешь ты мне назло.
     Как тягаться ей со мною?
     Я в ней дурь-то успокою.
     Вишь какая подросла!
     И не диво, что бела:
     Мать брюхатая сидела
     Да на снег лишь и глядела!
     Но скажи: как можно ей
     Быть во всем меня милей?
     Признавайся: всех я краше.
     Обойди все царство наше,
     Хоть весь мир; мне ровной нет.
     Так ли?" Зеркальце в ответ:
     "А царевна все ж милее,
     Все ж румяней и белее".
     Делать нечего. Она,
     Черной зависти полна,
     Бросив зеркальце под лавку,
     Позвала к себе Чернавку
     И наказывает ей,
     Сенной девушке своей,
     Весть царевну в глушь лесную
     И, связав ее, живую
     Под сосной оставить там
     На съедение волкам.
     
     Черт ли сладит с бабой гневной?
     Спорить нечего. С царевной
     Вот Чернавка в лес пошла
     И в такую даль свела,
     Что царевна догадалась,
     И до смерти испугалась,
     И взмолилась: "Жизнь моя!
     В чем, скажи, виновна я?
     Не губи меня, девица!
     А как буду я царица,
     Я пожалую тебя".
     Та, в душе ее любя,
     Не убила, не связала,
     Отпустила и сказала:
     "Не кручинься, бог с тобой".
     А сама пришла домой.
     "Что? - сказала ей царица,-
     Где красавица-девица?"
     - "Там, в лесу, стоит одна,-
     Отвечает ей она,-
     Крепко связаны ей локти;
     Попадется зверю в когти,
     Меньше будет ей терпеть,
     Легче будет умереть".
     
     И молва трезвонить стала:
     Дочка царская пропала!
     Тужит бедный царь по ней.
     Королевич Елисей,
     Помолясь усердно богу,
     Отправляется в дорогу
     За красавицей-душой,
     За невестой молодой.
     
     Но невеста молодая,
     До зари в лесу блуждая,
     Между тем все шла да шла
     И на терем набрела.
     Ей навстречу пес, залая,
     Прибежал и смолк, играя;
     В ворота вошла она,
     На подворье тишина.
     Пес бежит за ней, ласкаясь,
     А царевна, подбираясь,
     Поднялася на крыльцо
     И взялася за кольцо;
     Дверь тихонько отворилась.
     И царевна очутилась
     В светлой горнице; кругом
     Лавки, крытые ковром,
     Под святыми стол дубовый,
     Печь с лежанкой изразцовой.
     Видит девица, что тут
     Люди добрые живут;
     Знать, не будет ей обидно.
     Никого меж тем не видно.
     Дом царевна обошла,
     Все порядком убрала,
     Засветила богу свечку,
     Затопила жарко печку,
     На полати взобралась
     И тихонько улеглась.
     
     Час обеда приближался,
     Топот по двору раздался:
     Входят семь богатырей,
     Семь румяных усачей.
     Старший молвил: "Что за диво!
     Все так чисто и красиво.
     Кто-то терем прибирал
     Да хозяев поджидал.
     Кто же? Выдь и покажися,
     С нами честно подружися.
     Коль ты старый человек,
     Дядей будешь нам навек.
     Коли парень ты румяный,
     Братец будешь нам названый.
     Коль старушка, будь нам мать,
     Так и станем величать.
     Коли красная девица,
     Будь нам милая сестрица".
     
     И царевна к ним сошла,
     Честь хозяям отдала,
     В пояс низко поклонилась;
     Закрасневшись, извинилась,
     Что-де в гости к ним зашла,
     Хоть звана и не была.
     Вмиг по речи те опознали,
     Что царевну принимали;
     Усадили в уголок,
     Подносили пирожок,
     Рюмку полну наливали,
     На подносе подавали.
     От зеленого вина
     Отрекалася она;
     Пирожок лишь разломила,
     Да кусочек прикусила,
     И с дороги отдыхать
     Отпросилась на кровать.
     Отвели они девицу
     Вверх во светлую светлицу
     И оставили одну,
     Отходящую ко сну.
     
     День за днем идет, мелькая,
     А царевна молодая
     Все в лесу, не скучно ей
     У семи богатырей.
     Перед утренней зарею
     Братья дружною толпою
     Выезжают погулять,
     Серых уток пострелять,
     Руку правую потешить,
     Сорочина в поле спешить,
     Иль башку с широких плеч
     У татарина отсечь,
     Или вытравить из леса
     Пятигорского черкеса,
     А хозяюшкой она
     В терему меж тем одна
     Приберет и приготовит,
     Им она не прекословит,
     Не перечат ей они.
     Так идут за днями дни.
     
     Братья милую девицу
     Полюбили. К ней в светлицу
     Раз, лишь только рассвело,
     Всех их семеро вошло.
     Старший молвил ей: "Девица,
     Знаешь: всем ты нам сестрица,
     Всех нас семеро, тебя
     Все мы любим, за себя
     Взять тебя мы все бы рады,
     Да нельзя, так бога ради
     Помири нас как-нибудь:
     Одному женою будь,
     Прочим ласковой сестрою.
     Что ж качаешь головою?
     Аль отказываешь нам?
     Аль товар не по купцам?"
     
     "Ой вы, молодцы честные,
     Братцы вы мои родные,-
     Им царевна говорит,-
     Коли лгу, пусть бог велит
     Не сойти живой мне с места.
     Как мне быть? ведь я невеста.
     Для меня вы все равны,
     Все удалы, все умны,
     Всех я вас люблю сердечно;
     Но другому я навечно
     Отдана. Мне всех милей
     Королевич Елисей".
     
     Братья молча постояли
     Да в затылке почесали.
     "Спрос не грех. Прости ты нас,-
     Старший молвил поклонись,-
     Коли так, не заикнуся
     Уж о том".- "Я не сержуся,-
     Тихо молвила она,-
     И отказ мой не вина".
     Женихи ей поклонились,
     Потихоньку удалились,
     И согласно все опять
     Стали жить да поживать.
     
     Между тем царица злая,
     Про царевну вспоминая,
     Не могла простить ее,
     А на зеркальце свое
     Долго дулась и сердилась;
     Наконец об нем хватилась
     И пошла за ним, и, сев
     Перед ним, забыла гнев,
     Красоваться снова стала
     И с улыбкою сказала:
     "Здравствуй, зеркальце! скажи
     Да всю правду доложи:
     Я ль на свете всех милее,
     Всех румяней и белее?"
     И ей зеркальце в ответ:
     "Ты прекрасна, спору нет;
     Но живет без всякой славы,
     Средь зеленыя дубравы,
     У семи богатырей
     Та, что все ж тебя милей".
     И царица налетела
     На Чернавку: "Как ты смела
     Обмануть меня? и в чем!.."
     Та призналася во всем:
     Так и так. Царица злая,
     Ей рогаткой угрожая,
     Положила иль не жить,
     Иль царевну погубить.
     
     Раз царевна молодая,
     Милых братьев поджидая,
     Пряла, сидя под окном.
     Вдруг сердито под крыльцом
     Пес залаял, и девица
     Видит: нищая черница
     Ходит по двору, клюкой
     Отгоняя пса. "Постой,
     Бабушка, постой немножко,-
     Ей кричит она в окошко,-
     Пригрожу сама я псу
     И кой-что тебе снесу".
     Отвечает ей черница:
     "Ох ты, дитятко девица!
     Пес проклятый одолел,
     Чуть до смерти не заел.
     Посмотри, как он хлопочет!
     Выдь ко мне".- Царевна хочет
     Выйти к ней и хлеб взяла,
     Но с крылечка лишь сошла,
     Пес ей под ноги - и лает,
     И к старухе не пускает;
     Лишь пойдет старуха к ней,
     Он, лесного зверя злей,
     На старуху. "Что за чудо?
     Видно, выспался он худо,-
     Ей царевна говорит,-
     На ж, лови!" - и хлеб летит.
     Старушонка хлеб поймала;
     "Благодарствую,- сказала.-
     Бог тебя благослови;
     Вот за то тебе, лови!"
     И к царевне наливное,
     Молодое, золотое
     Прямо яблочко летит...
     Пес как прыгнет, завизжит...
     Но царевна в обе руки
     Хвать - поймала. "Ради скуки,
     Кушай яблочко, мой свет.
     Благодарствуй за обед",-
     Старушоночка сказала,
     Поклонилась и пропала...
     И с царевной на крыльцо
     Пес бежит и ей в лицо
     Жалко смотрит, грозно воет,
     Словно сердце песье ноет,
     Словно хочет ей сказать:
     Брось! - Она его ласкать,
     Треплет нежною рукою;
     "Что, Соколко, что с тобою?
     Ляг!" - и в комнату вошла,
     Дверь тихонько заперла,
     Под окно за пряжу села
     Ждать хозяев, а глядела
     Все на яблоко. Оно
     Соку спелого полно,
     Так свежо и так душисто,
     Так румяно-золотисто,
     Будто медом налилось!
     Видны семечки насквозь...
     Подождать она хотела
     До обеда, не стерпела,
     В руки яблочко взяла,
     К алым губкам поднесла,
     Потихоньку прокусила
     И кусочек проглотила...
     Вдруг она, моя душа,
     Пошатнулась не дыша,
     Белы руки опустила,
     Плод румяный уронила,
     Закатилися глаза,
     И она под образа
     Головой на лавку пала
     И тиха, недвижна стала...
     
     Братья в ту пору домой
     Возвращалися толпой
     С молодецкого разбоя.
     Им навстречу, грозно воя,
     Пес бежит и ко двору
     Путь им кажет. "Не к добру! -
     Братья молвили,- печали
     Не минуем". Прискакали,
     Входят, ахнули. Вбежав,
     Пес на яблоко стремглав
     С лаем кинулся, озлился,
     Проглотил его, свалился
     И издох. Напоено
     Было ядом, знать, оно.
     Перед мертвою царевной
     Братья в горести душевной
     Все поникли головой
     И с молитвою святой
     С лавки подняли, одели,
     Хоронить ее хотели
     И раздумали. Она,
     Как под крылышком у сна,
     Так тиха, свежа лежала,
     Что лишь только не дышала.
     Ждали три дня, но она
     Не восстала ото сна.
     Сотворив обряд печальный,
     Вот они во гроб хрустальный
     Труп царевны молодой
     Положили - и толпой
     Понесли в пустую гору,
     И в полуночную пору
     Гроб ее к шести столбам
     На цепях чугунных там
     Осторожно привинтили,
     И решеткой оградили;
     И, пред мертвою сестрой
     Сотворив поклон земной,
     Старший молвил: "Спи во гробе.
     Вдруг погасла, жертвой злобе,
     На земле твоя краса;
     Дух твой примут небеса.
     Нами ты была любима
     И для милого хранима -
     Не досталась никому,
     Только гробу одному".
     
     В тот же день царица злая,
     Доброй вести ожидая,
     Втайне зеркальце взяла
     И вопрос свой задала:
     "Я ль, скажи мне, всех милее,
     Всех румяней и белее?"
     И услышала в ответ:
     "Ты, царица, спору нет,
     Ты на свете всех милее,
     Всех румяней и белее".
     
     За невестою своей
     Королевич Елисей
     Между тем по свету скачет.
     Нет как нет! Он горько плачет,
     И кого ни спросит он,
     Всем вопрос его мудрен;
     Кто в глаза ему смеется,
     Кто скорее отвернется;
     К красну солнцу наконец
     Обратился молодец.
     "Свет наш солнышко! ты ходишь
     Круглый год по небу, сводишь
     Зиму с теплою весной,
     Всех нас видишь под собой.
     Аль откажешь мне в ответе?
     Не видало ль где на свете
     Ты царевны молодой?
     Я жених ей".- "Свет ты мой,-
     Красно солнце отвечало,-
     Я царевны не видало.
     Знать, ее в живых уж нет.
     Разве месяц, мой сосед,
     Где-нибудь ее да встретил
     Или след ее заметил".
     
     Темной ночки Елисей
     Дождался в тоске своей.
     Только месяц показался,
     Он за ним с мольбой погнался.
     "Месяц, месяц, мой дружок,
     Позолоченный рожок!
     Ты встаешь во тьме глубокой,
     Круглолицый, светлоокий,
     И, обычай твой любя,
     Звезды смотрят на тебя.
     Аль откажешь мне в ответе?
     Не видал ли где на свете
     Ты царевны молодой?
     Я жених ей".- "Братец мой,-
     Отвечает месяц ясный,-
     Не видал я девы красной.
     На стороже я стою
     Только в очередь мою.
     Без меня царевна видно
     Пробежала".- "Как обидно!" -
     Королевич отвечал.
     Ясный месяц продолжал:
     "Погоди; об ней, быть может,
     Ветер знает. Он поможет.
     Ты к нему теперь ступай,
     Не печалься же, прощай".
     
     Елисей, не унывая,
     К ветру кинулся, взывая:
     "Ветер, ветер! Ты могуч,
     Ты гоняешь стаи туч,
     Ты волнуешь сине море,
     Всюду веешь на просторе.
     Не боишься никого,
     Кроме бога одного.
     Аль откажешь мне в ответе?
     Не видал ли где на свете
     Ты царевны молодой?
     Я жених ее".- "Постой,-
     Отвечает ветер буйный,-
     Там за речкой тихоструйной
     Есть высокая гора,
     В ной глубокая нора;
     В той норе, во тьме печальной,
     Гроб качается хрустальный
     На цепях между столбов.
     Не видать ничьих следов
     Вкруг того пустого места,
     В том гробу твоя невеста".
     
     Ветер дале побежал.
     Королевич зарыдал
     И пошел к пустому месту
     На прекрасную невесту
     Посмотреть еще хоть раз.
     Вот идет; и поднялась
     Перед ним гора крутая;
     Вкруг нее страна пустая;
     Под горою темный вход.
     Он туда скорей идет.
     Перед ним, во мгле печальной,
     Гроб качается хрустальный,
     И в хрустальном гробе том
     Спит царевна вечным сном.
     И о гроб невесты милой
     Он ударился всей силой.
     Гроб разбился. Дева вдруг
     Ожила. Глядит вокруг
     Изумленными глазами,
     И, качаясь над цепями,
     Привздохнув, произнесла:
     "Как же долго я спала!"
     И встает она из гроба...
     Ах!.. и зарыдали оба.
     В руки он ее берет
     И на свет из тьмы несет,
     И, беседуя приятно,
     В путь пускаются обратно,
     И трубит уже молва:
     Дочка царская жива!
     
     Дома в ту пору без дела
     Злая мачеха сидела
     Перед зеркальцем своим
     И беседовала с ним,
     Говоря: "Я ль-всех милее,
     Всех румяней и белее?"
     И услышала в ответ:
     "Ты прекрасна, слова нет,
     Но царевна все ж милее,
     Все румяней и белее".
     Злая мачеха, вскочив,
     Об пол зеркальце разбив,
     В двери прямо побежала
     И царевну повстречала.
     Тут ее тоска взяла,
     И царица умерла.
     Лишь ее похоронили,
     Свадьбу тотчас учинили,
     И с невестою своей
     Обвенчался Елисей;
     И никто с начала мира
     Не видал такого пира;
     Я там был, мед, пиво пил,
     Да усы лишь обмочил.
     
     1833