Герберт Уэллс.
     
     Сокровище в лесу
     
     -----------------------------------------------------------------------
     Herbert Wells. The Treasure in the Forest (1894). Пер. - Н.Семевская.
     В кн.: "Герберт Уэллс. Собрание сочинений в 15 томах. Том 2".
     М., "Правда", 1964.
     OCR spellcheck by HarryFan, 6 March 2001
     -----------------------------------------------------------------------
     
     
     Челнок приближался к берегу, и перед путешественниками открылась бухта. Разрыв в сплошной пене прибоя указывал то место, где в море впадала речка. Течение ее можно было проследить по более густым и темно-зеленым зарослям девственного леса, покрывавшего склон холма. Лес подходил к самому берегу моря. Вдали возвышались горы, туманные, точно облака, и похожие на внезапно замерзшие волны. На море была легкая, почти незаметная зыбь. Небо сверкало.
     Человек с самодельным веслом в руках перестал грести.
     - Должно быть, где-то здесь, - произнес он и, положив весло, указал рукой.
     Его товарищ, сидевший на носу челнока, внимательно вглядывался в берег. На коленях у него лежал пожелтевший лист бумаги.
     - Поди-ка посмотри, Эванс! - сказал он.
     Оба говорили тихо. Губы у них пересохли и шевелились с трудом.
     Тот, кого звали Эвансом, пошатываясь, прошел вперед и заглянул через плечо спутника.
     Бумага представляла собой грубо набросанную карту. Ее много раз складывали, она выцвела, измялась, была порвана по сгибам, так что приходилось соединять ее куски. На карте с трудом можно было различить очертания бухты, нанесенные почти стершимся карандашом.
     - Вот риф, - сказал Эванс, - а здесь лагуна. - Он провел по карте ногтем. - Вот эта кривая, извилистая линия - река, наконец-то напьемся! А звездочка обозначает место, которое нам нужно.
     - Видишь пунктирную линию? - сказал человек с картой. - Она прямая и идет от рифа к этим пальмам. Звездочка стоит как раз там, где линия перерезает реку. Когда войдем в лагуну, надо отметить это место.
     - Странно, - сказал Эванс, помолчав, - для чего поставлены вот эти значки? Похоже на план дома или чего-то такого, но никак не пойму, почему эти черточки показывают то одно направление, то другое. А на каком языке тут написано?
     - По-китайски, - сказал человек с картой.
     - Ну, конечно, он же был китаец, - заметил Эванс.
     - Все они были китайцы, - сказал человек с картой.
     Оба сидели несколько минут молча, вглядываясь в берег, а челнок медленно плыл вперед по течению. Потом Эванс взглянул на весло.
     - Твой черед грести, Хукер, - сказал он.
     Хукер, не торопясь, сложил карту, сунул ее в карман, затем осторожно обошел Эванса и принялся грести. Движения его были медленными, как у обессилевшего человека.
     Эванс сидел, полузакрыв глаза, и смотрел, как все ближе подступает пенистая коралловая гряда. Солнце теперь было почти в зените, и небо раскалилось, словно печь. Хотя они были близко от сокровища, Эванс не испытывал того возбуждения, которое предвкушал раньше. Напряженная борьба за карту, длительное ночное путешествие от материка в челноке без запаса еды и питья совсем доконали его, как он выразился. Он старался подбодрить себя, старался думать о золотых слитках, о которых говорили китайцы, но мысленно все время видел перед собой пресную воду, журчащую реку и ощущал невыносимую сухость во рту и в горле. Уже слышались ритмичные удары волн о рифы, лаская слух Эванса. Вода билась о борт челнока. При каждом взмахе весла с него падали капли. Эванс задремал.
     Он смутно сознавал, что они приближаются к острову, но к этому примешивались странные сновидения. Он снова переживал ту ночь, когда они с Хукером случайно узнали тайну китайцев. Он видел деревья, залитые лунным светом, небольшой костер и темные фигуры трех китайцев, с одной стороны посеребренные луной, а с другой освещенные пламенем костра. Он слышал, как китайцы разговаривали между собой на ломаном английском языке, потому что все они были уроженцами разных провинций. Хукер первый уловил суть их разговора и посоветовал Эвансу прислушаться. Временами они ничего не могли расслышать, а те обрывки разговора, которые доносились до них, были непонятны. Речь шла о каком-то испанском судне с Филиппин, севшем на мель, и о его сокровищах, спрятанных до лучших времен. Людей с погибшего корабля осталось мало: одни заболели и умерли, кого-то убили в ссоре, наконец, те, кто уцелел, ушли в море на шлюпках, и о них ничего больше не было слышно. А потом Чанг Хи всего лишь год назад попал на остров и случайно наткнулся на слитки золота, пролежавшие там двести лет. Он бросил джонку, на которой приехал, и один с огромным трудом закопал сокровище в новом месте, очень надежном; он особенно подчеркивал надежность этого места, - очевидно, тут он чего-то не договаривал. Теперь ему нужны были помощники, чтобы вернуться на остров и извлечь сокровище. Затем в воздухе замелькала карта, и голоса затихли. Недурная история для ушей двух бродяг-англичан без пенни за душой! А затем Эванс увидел во сне, что он держит Чанг Хи за косу. Чего там, жизнь китайца не так священна, как жизнь европейца! Теперь перед Эвансом возникло хитрое лицо китайца; сперва выражение его было яростным и напряженным, как у внезапно потревоженной змеи, потом оно стало испуганным, жалким и в то же время полным затаенного коварства, а под конец Чанг Хи непонятно и неожиданно усмехнулся. Потом стало очень жутко, как это иногда бывает во сне. Чанг Хи что-то быстро и неясно бормотал, угрожая ему. Эванс видел груды золота, но Чанг Хи мешал ему и боролся с ним, отталкивая его от сокровища. Эванс схватил Чанг Хи за косу; какой большой этот желтолицый и с какой силой он отбивался, усмехаясь... Чанг Хи становился все больше и больше. Вдруг блестящие кучи золота превратились в ревущую печь, а огромный дьявол, удивительно похожий на Чанг Хи, но с большим черным хвостом, стал совать раскаленные уголья в глотку Эванса. Они сильно обжигали. Другой дьявол выкрикивал его имя: "Эванс, Эванс, не спи, болван!" Или это был голос Хукера?
     Эванс очнулся. Они были у самого входа в лагуну.
     - Здесь должны быть три пальмы, в одну линию с этими кустами, - сказал Хукер, - смотри-ка. Когда доплывем к зарослям, потом свернем вон к тому кусту и доберемся до места, как только войдем в речку.
     Перед ними было устье реки. Увидев реку, Эванс воспрянул духом.
     - Поторопись, друг, - воскликнул он, - а то, ей-богу, напьюсь морской воды!
     Он сжал зубами руку и, не отрываясь, смотрел на серебряную полосу воды между скалами и зелеными зарослями.
     Потом он чуть не с яростью взглянул на Хукера.
     - Дай-ка мне весло, - проговорил он.
     Они достигли устья. Проплыв немного вверх, Хукер зачерпнул горстью воду, попробовал и выплюнул. Проехав еще немного, он снова попробовал воду.
     - Годится, - сказал он, и они стали жадно пить.
     - К черту! - внезапно воскликнул Эванс. - Так не напьешься! - Рискуя, выпасть из челнока, он перегнулся через его борт и начал пить прямо из реки.
     Наконец они напились, ввели челнок в небольшой приток реки и собрались вылезть на берег среди густых зарослей, спускавшихся к самой воде.
     - Нам придется продираться сквозь заросли к берегу моря, чтобы найти кустарник и от него прямо идти туда, куда нам нужно, - сказал Эванс.
     - Лучше проедем туда на лодке, - предложил Хукер.
     Они снова вывели челнок в реку и стали грести к морю, а потом вдоль берега, туда, где рос кустарник. Здесь они остановились, втащили легкий челнок на берег и пошли к лесу; они шли до тех пор, пока лагуна и кустарник не оказались перед ними на одной линии. Эванс захватил с собой из челнока туземную одноконечную кирку с полированным камнем на конце поперечины. Хукер нес весло.
     - Теперь прямо вон туда, - сказал он, - будем пробираться сквозь кусты, пока не выйдем к реке. А там поищем!
     Они пробивались сквозь густые заросли тростника, гигантских папоротников и молодых деревьев. Сначала идти было трудно, но скоро стало попадаться все больше высоких деревьев с открытыми полянками между ними. Яркий свет солнца почти незаметно сменялся прохладной тенью. Наконец они очутились среди огромных деревьев, сплетавшихся высоко над их головами в зеленый шатер. Со стволов свешивались тускло-белые цветы, от одного дерева к другому перекидывались ползучие растения. Тени сгущались. На земле все чаще встречались бурые пятна мха и лишайников.
     По спине Эванса пробежала дрожь.
     - Здесь даже как-то холодно после жары на берегу, - сказал он.
     - Надеюсь, мы правильно идем, - заметил Хукер.
     Далеко впереди в густом мраке они увидели наконец просвет там, где лучи жаркого солнца пронизывали лес. Здесь был густой подлесок и росли яркие цветы. Затем они услыхали шум воды.
     - Вот и река. Она, должно быть, близко, - заметил Хукер.
     Берега реки густо заросли. Пышные растения, еще не получившие названия, зеленели среди корней высоких деревьев и поднимали к небу свои гигантские веерообразные листья. Было множество цветов, и какие-то ползучие растения с яркой листвой цеплялись за стволы. На поверхности широкой заводи, которую охотники за кладом сначала не заметили, плавали большие овальные листья и бледно-розовые, точно восковые, цветы, напоминавшие водяные лилии. Дальше, где река сворачивала в сторону, она была покрыта пеной и шумела на порогах.
     - Ну как? - сказал Эванс.
     - Немного отклонились от прямой, - ответил Хукер, - так и следовало ожидать.
     Он повернулся и стал всматриваться в прохладную густую тень безмолвного леса.
     - Если побродить по берегу вверх и вниз, мы найдем то, что нам нужно.
     - Ты говорил... - начал Эванс.
     - Он говорил, что там груда камней, - закончил Хукер.
     Оба внимательно посмотрели друг на друга,
     - Давай для начала поищем немного ниже по течению, - предложил Эванс.
     Они пошли вперед медленно, с любопытством оглядываясь по сторонам. Вдруг Эванс остановился.
     - Что там за чертовщина? - проговорил он.
     Хукер посмотрел туда, куда Эванс указывал пальцем.
     - Что-то синее, - заметил он.
     Они только что поднялись на пригорок и оттуда увидели какой-то непонятный синий предмет. Хукер почти сразу догадался, что это такое.
     Он быстро пошел вперед и увидел мертвое тело с согнутой рукой; она-то и привлекла их внимание. Рука крепко сжимала кирку. Человек оказался китайцем. Он ничком лежал на земле, и по положению тела было ясно, что он мертв.
     Хукер и Эванс подошли ближе и молча смотрели на зловещие останки. Труп лежал на открытой поляне под деревьями. Поблизости была китайская лопата, а дальше - разбросанная куча камней и возле нее свежевырытая яма.
     - Кто-то здесь уже побывал, - хрипло промолвил Хукер.
     Внезапно Эванс начал ругаться и топать ногами.
     Хукер побледнел, но ничего не сказал. Он подошел к простертому телу и увидел, что шея мертвеца была красной и распухшей. Распухли также его руки и ноги.
     - Фу! - сказал Хукер, резко отвернулся и подошел к яме. Он вскрикнул от удивления. - Болван! Все в порядке! - обратился он к Эвансу, который медленно шел за ним. - Сокровище здесь!
     Он опять взглянул на мертвого китайца, а затем снова на вырытую яму.
     Эванс подбежал к яме. Перед ним лежали тускло-желтые бруски, наполовину вытащенные из земли злополучным китайцем. Эванс наклонился над ямой и, расчистив руками землю, торопливо вынул один из тяжелых брусков. При этом какой-то маленький шип уколол его в руку. Он вытащил тоненький шип пальцами и поднял слиток.
     - Только золото и свинец могут быть такими тяжелыми, - в радостном волнении сказал он.
     Хукер все еще смотрел на тело. Что-то ему было непонятно.
     - Он забежал вперед тайком от приятелей, - наконец заметил Хукер, - пришел сюда один, а здесь его укусила ядовитая змея. Интересно, как он нашел это место?
     Эванс стоял, держа в руках слиток. Что значил какой-то мертвый китаец?
     - Нам придется по частям перетащить все это на материк и на время опять закопать там, - проговорил он, - но как мы дотащим все эти слитки до челнока?
     Он снял куртку, разложил ее на земле и бросил на нее два или три слитка. При этом он заметил, что еще один шип впился ему под кожу.
     - Больше нам не снести, - сказал он и добавил с неожиданным раздражением: - На что ты там уставился?
     Хукер взглянул на него.
     - Невыносимо... У него такой вид... - Он кивнул в сторону трупа. - Он так похож...
     - Чепуха! - сказал Эванс. - Все китайцы похожи друг на друга.
     Хукер смотрел в лицо своему товарищу.
     - Во всяком случае, я похороню его, прежде чем притронусь к сокровищу.
     - Не валяй дурака, Хукер, - сказал Эванс. - Оставь эту падаль.
     Хукер колебался. Он медленно осмотрел бурую землю вокруг.
     - Меня это как-то пугает, - проговорил он.
     - Вопрос в том, - сказал Эванс, - что делать с этими слитками: снова закопать их где-нибудь здесь или перевезти на челноке через пролив?
     Хукер молчал. Тревожным взглядом обводил он высокие стволы деревьев и далекие, залитые солнцем зеленые ветви над головой. Когда глаза его остановились на китайце в синей одежде, он снова вздрогнул.
     - Что с тобой, Хукер? - спросил Эванс. - Ты спятил?
     - Так или иначе, надо унести отсюда золото, - ответил Хукер.
     Он взялся за ворот куртки Эванса, а тот ухватился за полы, и они подняли золото.
     - Куда пойдем? - спросил Эванс. - К челноку? Странно, - добавил он, сделав несколько шагов, - у меня все еще болят руки от гребли... Черт побери! Здорово болят. Придется сделать передышку.
     Они положили куртку на землю. Лицо у Эванса побледнело, и лоб покрылся мелкими капельками пота.
     - Что-то душно здесь, в лесу, - пробормотал он.
     С внезапным приступом необъяснимой ярости он закричал:
     - Что толку весь день торчать здесь! Слушай-ка, поднимай куртку. Как ты увидел мертвого китайца, так ничего больше не делаешь, только глазеешь по сторонам!
     Хукер пристально смотрел в лицо своему компаньону. Он помог поднять куртку со слитками, и они молча пошли дальше. Пройдя шагов сто, Эванс начал задыхаться.
     - Что с тобой? - спросил Хукер.
     Эванс, спотыкаясь, сделал еще несколько шагов, а затем с проклятием вдруг уронил куртку, так что золото вывалилось. С минуту он стоял, глядя на Хукера, и затем со стоном схватился за горло.
     - Не подходи ко мне! - проговорил он, прислонившись к дереву, и более твердым голосом добавил: - Мне сейчас станет легче.
     Пальцы его, сжимавшие ствол дерева, разжались, и он стал медленно сползать вниз, пока не рухнул бесформенной массой к подножию дерева. Руки его судорожно сжимались, лицо было искажено болью. Хукер подошел к нему.
     - Не трогай меня! Не трогай! - задыхаясь, проговорил Эванс. - Положи золото на куртку.
     - Может, помочь тебе? - спросил Хукер.
     - Положи золото на куртку!
     Когда Хукер поднимал слитки, он почувствовал, как что-то укололо его в большой палец. Он взглянул на руку и увидел тонкий шип дюйма в два длиной.
     Эванс вскрикнул и стал кататься по земле.
     У Хукера вытянулось лицо. Он смотрел на шип блуждающими глазами. Потом посмотрел на Эванса, который корчился на земле; его тело поминутно сводила судорога. Потом Хукер посмотрел туда, где между стволами деревьев и паутиной ползучих растений в тусклой серой дымке неясно виднелось тело китайца в синей одежде. Хукер вспомнил черточки в углу плана и сразу понял все.
     - Господи, помоги мне! - проговорил он.
     Эти ядовитые шипы были в точности похожи на те, которыми даяки стреляют из своих духовых ружей.
     Хукер понял теперь, почему Чанг Хи был так уверен, что клад спрятан надежно. Он понял и усмешку Чанг Хи.
     - Эванс! - закричал Хукер.
     Но Эванс лежал безмолвно и неподвижно, только руки и ноги у него временами подергивались в предсмертной судороге. В лесу стояла глубокая тишина.
     Тогда Хукер принялся с отчаянием сосать то место на большом пальце, где виднелось крошечное розоватое пятнышко. Он сосал и сосал - он боролся за жизнь. Внезапно он почувствовал тупую боль в руках и плечах, пальцы его с трудом сгибались, и он понял, что сосать не стоит.
     Он сразу опустил руку и сел рядом с грудой слитков. Положив подбородок на руки и опершись локтями на колени, он смотрел на все еще вздрагивавшее тело Эванса. В памяти снова возникла усмешка Чанг Хи. Тупая боль теперь подступала к горлу и понемногу усиливалась. Высоко над его головой легкий ветерок шевелил листву, и белые лепестки неведомого цветка, кружась, падали в лесном полумраке.